Тайна убийства семьи Чудаковых

Российские адвокаты ежедневно работают в очень непростых условиях. Еще сложнее приходится тем, кто берется за «секретные дела», как адвокаты «Команды 29». За закрытыми дверями никто не стесняется в выборе средств притеснения стороны защиты. Все чаще нам хотят отвести роль статистов, пользы от которых не больше, чем от мебели в зале судебного заседания. В адвокате желают видеть молчаливого участника церемонии, нужного лишь для соблюдения формальностей.

В России не действует презумпция невиновности. Вообще, на то, что основополагающие принципы уголовного процесса будут работать, рассчитывать при выстраивании стратегии защиты нельзя, это наивно и опасно для исхода дела. На что может рассчитывать невиновный человек в суде? На срок ниже низшего порога наказания по инкриминируемой ему статье, на условный срок, на скорое условно-досрочное освобождение.

Сегодня адвокат — не спринтер, а стайер. После приговора начинается долгий процесс обжалования, и мы на этой длинной, многомесячной, если не многолетней дистанции — апелляция, кассация, КС, ЕСПЧ, УДО — бежим вместе с клиентом. Задача стоит одна — вытащить человека из пасти Левиафана всеми силами и правовыми методами. Если не вытащить — то добиться смягчения наказания. В случае с Кравцовым (радиоинженер, осужденный за госизмену в 2015 году. — Ред.) в Верховном суде удалось снизить срок с 14 до 6 лет, при нижней планке по 275‑й статье — 12 лет. И это многими было воспринято как победа. Однако нельзя останавливаться до тех пор, пока человека не освободят.

Адвокат становится сейчас как бы посредником между судом и обществом, переводчиком — он должен рассказывать, что происходит в суде и куда это все катится. Никто лучше адвокатов не знает, как работают на практике наши законы, каковы тенденции правоприменения. Государство сейчас ничего не делает для того, чтобы правосудие было открытым, — и это становится задачей адвокатов. Особенно важным это становится в закрытых процессах — подробности о том, что там, за завесой гостайны, происходит, в прессу практически не просачиваются. Правда, нас хотят лишить и этого права — недавно была введена административная ответственность за разглашение адвокатом любых сведений, связанных с оказанием юридической помощи своему доверителю, и не важно, причиняет разглашение информации ущерб интересам клиента или нет. Возможность публично комментировать ход дела — под угрозой, как в Белоруссии.

В делах, которые ведут органы госбезопасности или в которых в принципе участвует государство, есть ощущение толстого стекла между нами и судом. Это стекло как будто не пропускает звук. Суд не ориентирован ни на нас, ни на закон. Людям вообще свойственно ориентироваться на людей (в нашем случае — на одного человека), а не на абстрактные буквы на листе бумаги. Мы 16 лет живем с одной и той же властью — и ориентироваться на нее оказывается для судей легче, комфортнее и безопаснее, чем на закон. Власть сегодня стабильнее, чем закон. Если бы власть у нас менялась, закон для судей и других чиновников был бы ориентиром понадежнее.

Я не сказал бы, что суды у нас неквалифицированные. Если речь идет, к примеру, о споре двух хозяйствующих субъектов, если эти субъекты не ассоциируются с какими-либо госструктурами, решение с большой вероятностью будет законным, обоснованным и объективным (если, конечно, нет коррупционной составляющей). Как только в деле просматривается государственный интерес — оно тут же слетает с правовых рельсов.

Телефонного права давно нет — всем и так все понятно, систему воспитывают 16 лет. У суда есть какое-то восьмое чувство. Судьи руководствуются неписаными, но очень четкими и всем понятными рекомендациями. В судьи ведь кто идет? Сотрудники судов — секретари, помощники. Адвокат туда никогда не сунется, ему это не надо, да и не пустят его. В советское время была шутка: «Если судья не знает, какое решение ему надо принять, нужно решать по закону». Сейчас — так же.

Поехали на море. Трасса М-4 в сложном летнем трафике. Основные затруднения на краснодарском повороте в районе «Меги». Из трех полос движения транспорт должен перестроится на узкий однополосный мост, это вызывает многокилометровые пробки.
Назвать то, что происходит на этом участке федеральной трассы М-4 «Дон» затрудненным движением было бы слишком мягким определением. По сути, это большой автомобильный затор, который в часы пик — это примерно с 10−11 утра и в течение всего светового дня — превращается в многокилометровую пробку. Автомобили движутся в три, а то и в четыре ряда.
В особо напряженные часы длина затора достигает порядка 10-ти километров. Пробка начинается от поселка Рассвет и тянется до поворота на Аксай. Преодоление этого сравнительно небольшого отрезка пути может занимать несколько часов.
Причина затора на этом участке М-4 «Дон» до банальности проста — достаточно широкая трасса постепенно сужается, создавая эффект бутылочного горла. В этом месте автомобили и скапливаются. Ситуацию усугубляют большегрузы — этими огромными машинами забита вся трасса. Неповоротливые со всеми габаритами грузовики как раз и замедляют движение в районе Аксайского съезда.
Пробка на этом отрезке федеральной трассы — явление сезонное. Это основная дорога, по которой движутся из столичного региона, всей средней полосы, да и, судя по госномерам, из Урала, Сибири и еще многих регионов России в сторону черноморских курортов Краснодарского края.
Как раз летом в период отпусков, когда трафик увеличивается в разы, возникают сложности. Каким-то образом упорядочить движения, естественно, пытаются сотрудники инспекции по безопасности дорожного движения, но в этих условиях полностью обеспечить беспрепятственный проезд практически невозможно.
«Принимаются меры. Выставляются усиленные наряды, выполняется протяжка транспортных средств, пресекаем нарушения ПДД, разъясняем водителям как ехать дальше, чтобы не было путаницы», — рассказывает исполняющий обязанности командира взвода № 1 в составе донского отдельного батальона ДПС ГИБДД № 1 главного управления МВД по Ростовской области Дмитрий Кузнецов.
Реконструкция этого участка трассы — его расширение в районе аксайской эстакады — в ближайшее время планируется, но сейчас любые дорожные работы неминуемо привели бы к дорожному коллапсу. «Росавтодор» приступит к ремонту этого участка в начале осени.
«На сегодняшний день государственной компанией разработан проект капитального ремонта участка автомобильной дороги 1051 и 1063 километр. Заключается договор подряда, который будет реализован в ближайшее время. Учитывая интенсивность движения, на сегодняшний день к работам связанным с ограничением движения на проезжей части мы приступим только после первой декады сентября месяца текущего года», — прокомментировал заместитель начальника ростовского территориального управления государственной компании «Автодор» Пётр Поздняков.
Кардинально решить проблему позволит строительство объездной дороги в обход Аксая, но это долгосрочная перспектива. Пока в условиях экономического кризиса дорожники не называют никаких конкретных сроков. Речь идет только о проектировании будущей дороги в объезд Аксая. Таким образом, эту картину, скорее всего, в 2016 году мы будем наблюдать до конца августа — до окончания периода летних отпусков. Как показывает практика, после этого проблема исчезает сама собой, по крайней мере, до следующего лета.